Книга Последняя Академия Элизабет Чарльстон  - Диана Соул

– Да. – Я сглотнула и передернула плечами. – Мне… нужна своя комната.

– В академии в этом году нет лишних мест, даже перебор получился, насколько я знаю. – Фенир постучал длинными пальцами по сиденью, обдумывая что-то, а затем заявил: – Нет, пока вариантов не находится. Но оставь заявку в ректорате – уверен, после первого триместра непременно кого-то отчислят, тогда и места освободятся. А пока потерпи простолюдинок рядом. Сможешь?

И снова мне показалось, что он смотрит странно: не то с насмешкой, не то с подозрением, а скорее – со смесью того и другого вместе.

– Смогу, – ответила тихо, чувствуя, как страх снова пробирается под кожу ледяными щупальцами.

– Я посодействую, – уже без тени насмешки сказал Фенир, – чем смогу, так сказать. А пока немного вздремну. Всю ночь глаз толком не сомкнул.

– Вы что, пустили к себе кого-то?! – всполошилась я, вспоминая о девушке, строившей ему глазки с вечера.

– Да тьфу на тебя, Чарльстон, – буркнул профессор, – ноги у меня разболелись – сил нет. Может, и правда старею? А? Только к утру отпустило, зар-раза.

Я задумчиво посмотрела на дорогие кожаные ботинки Фенира. И вспомнила страшненькие сапожки, сшитые для Лапушки одной ведьмой… Там еще трусы шли в комплекте!

Взгляд невольно метнулся к пуговицам брюк профессора, и я сразу покраснела.

– Элизабет, – тихо позвал меня попутчик, – хотел бы я знать ход ваших мыслей. Вот прям пару лет жизни отдал бы за такой подарок.

Я отвернулась, сказав лишь одно:

– В них нет ничего интересного. Отдыхайте, профессор. Я, в отличие от вас, спала как младенец.

Он не ответил, но какое-то время продолжал смотреть на меня своим невозможным пугающим взглядом, будто и правда знал мои сокровенные тайны и ждал только признания.

* * *

Случилось невиданное.

Когда я заходила в комнату, соседки впервые на моей памяти не пытались убить друг друга. Скорее наоборот.

Хельга и Виктория со свойственным всем девушкам любопытством разглядывали картонную коробку, перевязанную сверху простой лентой. Она стояла посреди комнаты, и обе девушки с опаской кружили вокруг нее, то и дело зачитывая проверочные заклинания.

– О, – удивилась Хельга, завидев меня. – Ты же сказала, что до понедельника не вернешься.

– Так получилось, – пожала плечами я, направляясь к своей кровати и оставляя там сумку. – А это еще что такое?

Я кивнула в сторону коробки.

– А это загадка, – ответила уже Виктория. – Нашли под дверью комнаты утром. Ни подписи, ни опознавательных знаков. И открывать страшно.

– Да-да, – покивала Хиткович. – Тут даже я вынуждена согласиться, с “этой” ведьмой. Подозрительно это все. Вдруг внутри что-то очень опасное. Магистру Ризмар вот тоже вечно какую-то гадость присылают, она даже на письма не отвечает. В свете этого я бы не открывала коробку.

– Ризмар – зануда, – парировала Виктория, глядя на меня. – А мы две красотки-девицы. Ну ладно, три, если считать Хельгу по половым признакам. И я обследовала коробку, не нашла ничего опасного. Думаю, можно открывать.

– Может, лучше позвать кого-то из преподавателей? – Я впервые за долгое время была согласна с Хельгой.

Все же встреча с невиданной нечистью произвела на меня впечатление, и теперь я собиралась быть осторожной.

– Ой, и ты туда же, – отмахнулась Стоун, подходя ближе к “грузу” и развязывая бант.

Я даже зажмурилась в этот момент, почему-то казалось, стоит только коробку раскрыть, как сработает какой-нибудь механизм и она взорвется.

Но вместо этого прозвучал восторженный писк Виктории.

– Ой, девочки! – взвизгнула она, выуживая изнутри конвертик и коробку конфет. – Да тут же тонна сладостей.

Опасливо взглянув внутрь, я лишь убедилась в том, что кто-то скупил половину кондитерской лавки и прислал в нашу комнату. Тем временем Виктория раскрыла конвертик и теперь запищала от радости еще громче:

– “Дорогая Виктория, – начала зачитывать она. – С тех пор как я тебя увидел, моя душа не может найти покоя”… О господи, девочки! Это же от Лапушки! … “Твой образ всюду преследует меня и днем, и ночью, я не могу найти себе места. И подойти сказать тебе о своих чувствах тоже не могу. Поэтому я предпринимаю отчаянную попытку написать тебе это письмо. Прими этот скромный дар в знак моего расположения к тебе”.

Виктория взвизгнула еще раз, подхватила на руки Лапушку и принялась радостно носиться по комнате, прижимая к груди записку.

– Работает! Вы видите? Работает магия! Он скоро будет мой!

– Э-э-э, – я попыталась аккуратно вставить хоть слово в поток радости соседки. Потому что Фенира видела не далее как пять минут назад, когда мы вдвоем приехали в академию. И он ну никак бы не смог прислать коробку Виктории под дверь хотя бы потому, что был несколько последних часов со мной, а сейчас устраивал урхина на новом месте.

– А если это не он? – озвучила мой вопрос Хельга. – Подписи же нет.

– Что значит не он? – остановилась Виктория, замирая на месте и вопросительно глядя на Хиткович. – Кто же еще? И вообще, отстань! Ты просто мне завидуешь! Кушай лучше конфетки!

С этими словами она вытащила из коробки горсть шоколадных и щедро сунула Хельге в руки. После то же самое повторила и со мной…

– А ведь Хельга права, – очень осторожно начала я, заодно припоминая проблемы Фенира с ногами. – Вдруг это не Лапушка прислал. Как вообще эта кукла работает? Может, она срикошетила в кого-то другого?

Теперь волком посмотрели еще и на меня. Кажется, в голове Виктории я скоро поравняюсь по шкале “доставучести” с Хельгой.

– Так вам и сказать, как она работает. Ни слова не дождетесь, пока я патент не получу. Но то, что это все делает Лапушка, я вам докажу. Вот за обедом или ужином. Главное – нам снова увидеться с ним, и тогда все будет.

Рыжая самодовольно прищурилась и, довольная неким планом, созревшим в ее голове, уселась за стол, записывать что-то в свой блокнот.

“Блажен, кто верует” – всплыл девиз прихожан из церкви Гоблина, и я решила не лезть к Виктории с разоблачительной речью. Пусть лучше сама убедится, что Фенир тут ни при чем, и потом уже ищет своего таинственного поклонника сама.

* * *

До обеда все занимались своими делами. Я читала газету, Хельга – учебники, а Виктория подбирала в гардеробе сногсшибательный наряд, наводила марафет и вообще готовилась производить впечатление.

В момент выхода из комнаты она блистала. Фактически и буквально, потому что косметики и вечерних теней на ней было столько, что хватило бы зашпаклевать центральную стену академии, а заодно трещины на воротах замка.

Да и платье рыжая выбрала самое что ни на есть вопиющее.